Любош Добровский: Россия от Ельцина до Медведева

— Какова главная позитивная перемена в России с момента распада СССР?

Настолько сложные процессы происходили и происходят в России с момента распада бывшего тоталитарного советского режима, что я не осмелюсь судить о них однозначно и категорически. Могу лишь высказать свое личное мнение. Главная позитивная перемена состоит в том, что сделал первый русский президент Борис Ельцин — он создал условия для возникновения демократических институтов, для возникновения политики, которая начала вытеснять устаревшие механизмы власти. В союзе со своими единомышленниками — либеральными экономистами — Ельцин приступил к очень сложной, к сожалению, по его собственной воле несколько раз прерванной, перемене от централизованно управляемого планового советского хозяйства к рыночной экономике как к одному из условий для возникновения истинной демократии. Он был также тем, кто провоцировал и решительным способом гарантировал в России до тех пор невиданную свободу слова в качестве следующего условия настоящей демократической политики.

— Что принципиально не удалось изменить в России за это время, но что нужно изменить?

Не удалось изменить многое. В первую очередь, не удалось изменить привычки российской государственной бюрократии. Инерционность государственного аппарата была и до сих пор остается значительной, а учреждения власти всех видов вместе с решающей долей высших политических кругов отвергают как что-то ненормальное или даже общественно опасное любую спонтанно возникающую активность с политическим оттенком. Любую активность вне официальной власти. Не удалось изменить — а именно это является болью, пожалуй, всех посткоммунистических обществ, не исключая наше чешское — чувство зависимости многих от государства как системы, которая — как будто по праву — управляет, властвует, и которая за нас, за граждан, всегда мудро и справедливо все решает, при этом нас, граждан, не спрашивая. Не удалось достаточно настойчиво внушить уверенность, что в демократической системе государство является механизмом, который граждане создают своей волей и в свою пользу, что государственное чиновничество, включая политиков, должно работать для нас и исполнять нашу волю. Старое представление о том, что государство дано от Бога и что президент вместе с правительством появились по воле кого-то свыше, а не по нашей малюсенькой человеческой воле — это и есть то, что, по-моему, также очень сильно мешает развитию демократии. Общество до сих пор воспринимает себя скорее как «народ», чем как состав отдельных свободных граждан с правами, охраняемыми законом. Это старое, в основном советское представление своей политической концепции, называемое вертикалью власти, очень сильно и очень негативно во вред демократии поддержал второй президент Владимир Путин.

— Какая негативная перемена, или перемена к худшему, произошла за это время в России?

Я уже наметил это в предыдущем ответе. Укрепление центральной власти, к которому успешно стремился Владимир Путин в роли второго русского президента, принесло ослабление возможностей демократии. Точно так же является ослаблением демократии факт взятия под сомнение неприкосновенности частной собственности. Государством, то есть центральной властью, сманипулированное и умело созданное дело фактической «национализации» ЮКОСа и арест его директоров, в особенности Михаила Ходорковского, возбудило весьма недемократический процесс ущемления рыночных принципов в политике России и восстановило решающую роль государства в российской экономике. Теперешний российский президент Дмитрий Медведев недавно сказал, что государству стоило бы сократить свое участие в экономике, но в тот же самый момент сообщил, что формирование государственных концернов должно продолжаться. Это не очень понятно. Или понятно в том смысле, что настанут персональные перемены, и править этими концернами будут не те сегодняшние государственные чиновники, а другие, которые ближе президенту. Такой, часто принципиальный диссонанс между словами и действиями наивысших российских представителей тоже мешает укреплению демократии. Следующим негативным моментом является, по-моему, и еще один для меня веский отрицательный элемент: демократия в России начала получать разные дополнения, которыми их изобретатели пытаются обособить российскую политическую систему от демократии в общем. Чаще всего упоминается выражение «суверенная демократия», которое придумал некий Владислав Сурков, являющийся идеологом политической концепции Путина. Подразумевается такой политический режим или политическая система, которые якобы уважают удельные специфические русские особенности и традиции. На самом деле, речь идет об ограничении демократии и усилении центральной власти, то есть фактически о несомненно недемократических элементах некой «управляемой демократии». По этому случаю мне вспоминается высказывание одного моего университетского профессора, который предостерегал студентов: «Если вы найдете в ресторанном меню шницель с дополнением, не берите его — это рубленая котлета». Аналогично с демократией. Демократия с дополнением — не демократия. У нас одно время тоже была «народная демократия» — это был тоталитаризм с концлагерями, и обозначало это неволю.

— В чем Россию не понимает или неправильно понимает Запад? В чем виденье Западом России более верное и объективное, чем взгляд на Россию изнутри самих россиян и российских политиков?

Я считаю, что сначала необходимо пояснить терминологию. Я думаю, что то, о чем вы спрашиваете, не Россия, а ее политический строй. Россия академика Сахарова, Россия Солженицина, Россия Любимова, Гоголя, Пушкина, Россия Шостаковича, Россия Большого театра и Таганки, Россия Каспарова и Россия Владимира Лукина, Россия убитой журналистки Политковской, Россия историка Севастьянова — одним словом, Россия той неимоверной культуры и искусства, которые совместно формировали культуру и искусство Европы от Достоевского, допустим, до Пелевина или Ерофеева, на Западе целиком и полностью понята и принята. А так же уважаема. Но такая Россия, которая устами начальника генштаба или устами министра иностранных дел угрожает ракетными атаками Чешской Республике и Польше, такая не заслуживает того, чтобы ее кто-то понимал. Такая заслуживает осуждения, или же осуждения заслуживают те, кто таким образом угрожает. Трудно понять высказывания нынешнего премьера, еще совсем недавно президента, его позиции, которые, с одной стороны, вызывают опасения, и одновременно это жалобы на особого рода непонимание и угрозу чего-то недостаточно высказанного, неопределенного. Того, что российские политические представители называют интересами России. А как видят Россию сами русские? Совсем по-разному, само собой разумеется. Гари Каспаров иначе, чем Григорий Явлинский, по-другому, чем Борис Немцов, и совсем по-другому, несомненно, чем министр Лавров. Что значит понять какую-то страну, ее обитателей, ее режим, политическую систему? Что касается политического аппарата России, то лично мне не нравится недостаток гражданских свобод, недостаток демократии без специфических оговорок, чрезмерная, все перекрывающая власть государства, или даже Кремля. Я понимаю, что недемократический или мало демократический режим старается максимально установить свое влияние во всем: в общественном пространстве, ограничением свободы слова, в экономике, в юстиции, в полиции. Я понимаю, что политический строй, который утвердил Владимир Путин — это режим, ослабляющий естественную важную культурную роль, которую бы Россия могла и которую ей следует на нашем свете играть. Именно это вызывает те вопросы, на которые существует лишь один ответ: когда Россия будет поистине демократической страной, когда свобода слова не будет ограничена административными законами, когда частная собственность будет гарантирована неприкосновенным законодательством, когда правосудие будет независимым от исполнительной политической власти, когда полиция будет, как положено, расследовать политические убийства, когда мы уже не услышим угроз ракетными ударами - этот вопрос будет абсолютно излишним. Неужели кто-то задает подобные вопросы относительно Франции, Германии или Великобритании? Нет, потому что все очевидно и вразумительно.

— В чем Вы видите положительную поддержку Запада России с точки зрения развития политических процессов, хозяйственно-экономических, культурно-человеческих?

А почему так называемый Запад должен оказывать России поддержку? Неужели Россия поддерживает Запад, ставит себе такую цель? Пока что ситуация такова, что когда возникают подозрения по поводу поддержки какой-нибудь российской неправительственной организации подобными организациями с Запада, то русская Государственная Дума примет закон, который данной неправительственной организации устроит из жизни просто ад. Скажу вам, что демократические политики должны делать в поддержку российской демократии, а не делают — должны видеть Россию многообразной, видеть, кроме Кремля и Белого дома, тех людей, которых я упоминал выше. И они являются Россией, Россией полной надежд на демократическое и свободное будущее без ракетного шантажа. А что касается взаимной торговли, например, она может расцвести тогда, когда будет законом и от власти независимым судом гарантирована частная собственность, а эксцессы, такие как дело Михаила Ходорковского, не будут больше повторяться.

— В чем специфика чешского подхода к понимаю места и значения России? Чем Чехия в политике может влиять на Россию?

В особенности тем, что не позволит насильно навязывать изменение своей международной политической ориентировки. Тем, что дает настойчиво понять, что наш ангажемент в НАТО и Евросоюзе и наш союз с Соединенными Штатами является неизменным и не поддастся никаким угрозам. Ни политическим, ни экономическим, ни военным. Так мы становимся равноценными партнерами. Только такое партнерство является условием взаимного понимания и взаимных выгод во всех областях и отраслях: в политике, торговле и культуре. В этом смысле мы можем влиять на Россию. В смысле быть на равных.

— Как вы оцениваете влияние России на современную геополитику в мире и Европе?

Геополитика — последыш XIX века, наследство бывшего, слава Богу, уже преодоленного колониализма, имперского, насильственного разделения света на сферы интересов или сферы влияния. Именно русское геополитическое понимание внешней политики и международных отношений являются источником напряжения. Коротко и ясно: русская геополитически задуманная внешняя политика является источником напряжения и вызывает сомнения о русской доброй воле. К сожалению, и новый российский президент Дмитрий Медведев сделал недавно очень неудачное заявление — проект некоего нового европейского соглашения, которое бы фактически довело до полного разрушения принципиальных, основных на данный момент существующих союзнических отношений в Европе. Это значило бы замещение НАТО, а может быть, и Евросоюза, чем-то, что обессилило бы отдельные государства, ослабило бы интеграционные процессы в Европе, отделило бы Европу от США и все это в пользу России как государства экономически и военно сильнейшего. Это опасный, рискованный, опять-таки геополитический трюк, который может принести лишь напряжение и смущение по поводу русских замыслов. Влияние, которое имеет русская внешняя политика, а так же частично экономическо-торговая политика, на нынешний свет, к сожалению, отрицательное. Вызывает проблемы, споры и усиливает всеобщее недоверие. Союз России с такими недемократическими, да и диктаторскими режимами, как например, Венесуэла Чавеза или Иран Ахмединежада являются доказательством этого факта.

— Каково место России в научно-техническом, экономическом, культурном развитии современного этапа цивилизации?

Такое, которое Россия найдет себе после реального воцарения демократии. Никому, никакой стране, никакому государству нельзя его роль в цивилизованном или культурном смысле назначить. Ее должна каждая страна найти сама. Русская культура, искусство и наука, я уже говорил об этом выше, такую роль давно нашли. Дело в том, чтобы им в этом политики не мешали. Пока что они мешают, и мешают сильно.

Фото: Татьяна Китаева