La Femme... Женщины Альфонса Мухи и фантазии Ар-Нуво
La Femme Muchas — томные, пышные, грациозные, умиротворенные женщины. Сложное сплетение складок, волос, цветов, узоров. Безупречная композиция, совершенство линии, гармония цвета. Стиль работ Альфонса Мухи еще при жизни был назван «Стилем Мухи». Однако художник не был изобретателем. Муху, как и многих других художников его времени, пронзила стрела нового искусства. Новое искусство — или ар-нуво, сецессион, югендстиль, модерн — охватило с начала 1880-х годов и до Первой мировой войны почти всю Европу.
«Живопись испытала дыхание свежего ветра», — так охарактеризовал ар-нуво французский поэт Теофиль Готье. Рушились академические нормы, громко спорили искусствоведы, в моду входили восточные и, особенно, японские мотивы. Художники отказывались от прямых линий, культивировалась флора и фауна. На полотнах цвели лилии, нарциссы и орхидеи, порхали бабочки и стрекозы. Сюжет назывался la femme, героиней ар-нуво стала женщина.
Перед Рождеством 1894 года бедный чешский эмигрант в Париже — Альфонс Муха, получил заказ на создание афиши к спектаклю «Жисмонда» театра «Ренессанс», которым владела блистательная актриса Сара Бернар. Муха изобразил Бернар, игравшую в «Жисмонде» главную роль, на необычном по форме плакате — длинном и узком, осанке актрисы придал царственность, распущенные волосы украсил венком из цветов, в тонкую руку вложил пальмовую ветвь, взгляду придал томность, всю фигуру пропитал нежностью и негой. Ничего подобного до Мухи никто не делал. До «Жисмонды» в арсенале Сары Бернар был всего один достойный внимание плакат, выполненный швейцарским декоратором Грассетом — «Жанна д’Арк». Но плакат «Жисмонда» был гораздо интереснее. Чтобы заполучить его, коллекционеры подкупали расклейщиков плакатов или срезали «Жисмонду» ночью с заборов. Неудивительно, что актриса пожелала познакомиться с автором и заключила с ним контракт о сотрудничестве. В театре Бернар Муха работал шесть лет. За это время создал с изображением Сары Бернар плакаты «Дама с камелиями», «Медея», «Самаритянка», «Гамлет», «Лорензачио», ставшие популярными не меньше «Жисмонды». Придумывал эскизы театральных костюмов, ювелирных украшений, оформлял сцену и даже принимал участие в режиссуре.
В конце девятнадцатого века не было ни кино, ни телевидения, театр был без преувеличения всем. Публика жаждала зрелищ и отправлялась за ними в театр. Театр был эпицентром светской жизни, о театре беседовали и спорили в салонах, в театре дамы демонстрировали новые туалеты и драгоценности, мужчины демонстрировали дам, театр был пищей для вдохновения и сплетен. В газетах много писали о Саре Бернар, в том числе, конечно, и о ее личной жизни. Писать было о чем — почвой для творчества явились многочисленные романы актрисы, Сара Бернар влюбляла в себя толпы мужчин. Не оставили без внимания репортеры и пригретого Бернар бедного чешского художника. Одно имя Мухи давало повод для размышлений: Альфонс — мужчина на содержании у женщины. После заключения контракта с Сарой Бернар на Муху посыпались заказы, он приобрел просторную мастерскую, стал желанным гостем в высшем свете, куда нередко являлся в расшитой косоворотке, подпоясанный кушаком, у Мухи появилась возможность устраивать персональные выставки. Из письма Сары Бернар Мухе перед его первой выставкой в 1897 году: «Дорогой Муха, просите меня, чтобы я Вас представила обществу. Послушайте, дорогой друг, моего совета: выставляйте свои работы. Я замолвлю за вас слово… Тонкость линии, оригинальность композиции, удивительный колорит Ваших картин очаруют публику, и после выставки я Вам предвещаю славу. Сжимаю обе Ваши руки в своих, мой дорогой Муха. Сара Бернар». Руководитель издательства Armand Colin даже настойчиво рекомендовал Мухе поменять имя или подписываться его вторым крестным именем Мария.
Однако Альфонсом в том значении, которое вложил в это имя Александр Дюма (сын), когда писал комедию «Мосье Альфонс», Муха никогда не был. Альфонс Мария Муха родился в маленьком чешском городе Иванчице в семье мелкого судебного чиновника. Всех достопримечательностей сейчас в Иванчице — бывшее здание суда, в котором работал отец Мухи и где в 2003 году устроили музей Альфонса Мухи, и церковь, в которой на одной из скамей сохранились вырезанные Мухой в детстве инициалы «А. М.» — видимо, Муха был не прочь похулиганить. Обе постройки находятся на главной площади, и немного грустно смотрят друг на друга. Чувствуется грусть и в работах, которые Муха посвятил родному городу. Возможно, причина в том, что где-то здесь зародилась первая юношеская любовь, в память о которой Муха назвал свою дочь Ярославой…
Муха с детства хорошо рисовал и пытался поступить в Пражскую академию, но безуспешно. После гимназии, за неимением лучшего, Муха работал писарем в родном городе, а когда по объявлению нашел работу помощника художника-декоратора в венском Рингтеатре, перебрался в Вену. В Вене по вечерам посещал курсы рисования, делал первые иллюстрации к народным песням. После того как театр сгорел, вынужден был покинуть Вену и устроился в чешском городе Микулове — писал портреты местной знати. Там он познакомился с человеком, не менее значительным в его судьбе, чем Сара Бернар. Это был граф Куэн-Беласси. Граф стал меценатом Мухи — оплатил два года обучения в Мюнхенской академии художеств, в которой двадцатипятилетнего Муху определили сразу на третий курс. Граф продолжал поддерживать Муху и в Париже. Муха переехал в Париж в 1888 году и там продолжил свое образование. Многие в то время стремились в Париж — тогда это был центр нового искусства. Эйфель сконструировал 300-метровую башню, проходила Всемирная выставка, художники ломали каноны и пропагандировали свободу. Когда граф перестал присылать деньги, сославшись на ухудшение своего финансового положения, Муха перебивался в основном мелкими заказами — иллюстрировал журналы, оформлял рекламные плакаты, визитные карточки, ресторанные меню, пока в его жизни не появилась Сара Бернар. Возможно, Муха достиг бы успеха и без Бернар, но кто знает….
За время шестилетнего сотрудничества между Сарой Бернар и Мухой возникли теплые приятельские отношения, о чем свидетельствует их переписка. А любовь? Околдовала ли Муху Сара Бернар так же, как и плеяды и череды многих других мужчин? Бернар вдохновляла поэтов и писателей, в нее влюблялись мужчины голубых кровей. Оскар Уайльд поэтично называл ее «прекрасным созданием с голосом поющих звезд». Виктор Гюго подарил Бернар бриллиант, символизировавший слезу, которою он не смог сдержать во время спектакля с ее участием. Сара Бернар не знала, кто был отцом ее единственного сына, и, к негодованию добропорядочных дам, называла его «плодом прекрасного недоразумения». О любовной связи Бернар с Мухой писали в газетах, но была ли это правда... В год их знакомства Саре было пятьдесят лет, а Мухе — всего тридцать четыре. Сам Муха писал о Бернар: «…в свои пятьдесят лет достигла своей истинной красоты, были ее обнаженные плечи и шея прекрасны». Но этим строкам предшествовали другие: «…на сцене, при искусственном освещении и тщательном макияже…» Муха восхищался Бернар как актрисой и как красивой женщиной, даже когда ей было за шестьдесят и когда его контракт с театром «Ренессанс» давно закончился. Муха жил в Соединенных Штатах Америки, а Сара Бернар приезжала в свободную страну на гастроли. Они не раз встречались, и об этих встречах Муха непременно писал своей невесте Марии Хитиловой, в тех же письмах Муха уверял, что между ним и Бернар всегда были лишь приятельские отношения.
Оснований доверять Мухе гораздо больше, чем газетным сплетням — слишком Муха был благороден, чтобы обманывать свою невесту. Более того, не нашлось ни одного письма, которое могло бы подтвердить их связь, хотя можно предположить, что часть корреспонденции могла быть утеряна, уничтожена. Сын Мухи Йиржи издал объемную книгу об отце, в которой Муха предстает аскетом до сорока трех лет — до встречи с его будущей женой. Создается впечатление, что единственной женщиной, которую Муха любил, была мать Йиржи — Мария Хитилова. С ней Муха познакомился в 1903 году, точнее, это сама Мария Хитилова устроила их встречу. Хитилова была чешкой, закончила среднюю художественную школу в Праге и в двадцать один год уехала в Париж. За кров, стол и французский она жила в семье, помогала по хозяйству и заботилась о детях. Впервые Муху она увидела в пражском Национальном театре и по-девичьи влюбилась, хотя годилась Мухе в дочери — была младше его на двадцать два года. Попросила своего дядю, который был известным историком искусств, рекомендовать ее Мухе как соотечественницу и начинающую художницу. К рекомендации дяди приложила свое письмо с просьбой принять ее — «… в какой день и час я могла бы застать Вас дома…». Муха пригласил Марию в свое ателье, после чего очень скоро стал называть Марушкой и писать нежные письма: «Мой ангел, как я благодарен тебе за твое письмо… В мою душу пришла весна, распустились цветы... Я так счастлив, что готов разрыдаться, петь, обнимать мир…».
В своих письмах Муха признавался Марушке, что до нее был влюблен лишь однажды, в шестнадцать лет. Той девушке было пятнадцать, видимо, это ее звали Ярославой. Она умерла — туберкулез и тиф уносили в конце девятнадцатого века немало жизней. Ее смерть для тонкой и чувствительной натуры Мухи стала трагедией. С той поры Муха, как сам пишет, «…всю свою горячую любовь обратил к родине и народу нашему. Люблю их, как свою возлюбленную…». Выходит, что с шестнадцати до сорока трех лет Муха любил лишь родину… Но, тем не менее, женщины в его жизни были, с одной из них — француженкой Бертой де Лаланд — у Мухи была связь в течение семи лет. Марушке он о них пишет: «…чужие женщины для меня — мука, как я мечтал все годы изгнания о сердце чешском, о чешской девушке…».
Ко времени знакомства с Марией Хитиловой Мухой уже были созданы серии «Цветы», «Сезоны», «Искусство», «Время суток», «Драгоценные камни», «Луна и звезды» и прочие интересные литографии, которые переиздавались в виде почтовых открыток, игральных карт и расходились мгновенно — все они изображали женщин. Муха много работал с моделями, которых приглашал в свою студию, рисовал и фотографировал их в роскошных драпировках или обнаженными. Фотографии моделей он снабжал комментариями — «красивые руки», «красивые бедра», «красивый профиль»… а потом из отобранных «частей» складывал картинку. Нередко во время рисования Муха закрывал лица девушек платком, чтобы их несовершенство не разрушало идеальный придуманный им образ — образ умершей Ярославы? Образ родины?
После женитьбы на Марии Хитиловой в 1906 году Муха все меньше рисовал привычных зрителю полубогинь — по-видимому, реальная жнщина заменила собой мираж и воспоминание. Муха приступил к созданию Славянской эпопеи, разработал эскиз витража собора Святого Вита в Праге, написал много портретов жены, дочери Ярославы, сына Йиржи. Муха умер в 1939 году от пневмонии. Причиной болезни послужили аресты и допросы — Прага то время была оккупирована немцами. Марушка оставалась с Мухой до его последнего вздоха. Пережила супруга на двадцать лет, пыталась писать о нем мемуары. Любовь, которая была между Мухой и Хитиловой, по-чешски называют «láska jako trám» — то есть очень сильное чувство, дословный перевод: «любовь, как балка». Из письма Мухи: «…Как прекрасно и отрадно жить для кого-то, до тебя у меня была только одна святыня — наша родина, а сейчас я поставил алтарь и для тебя, дорогая, молюсь на вас обеих…». Способны ли на подобные слова мужчины двадцать первого века?..
Виктория Малышева