Танками по судьбам

В насыщенной событиями чешской истории XX века 1968 год - один из самых трудных для интерпретации. Вторжение войск пяти государств Варшавского договора и капитуляция реформаторов перед диктатом Москвы предопределили не только характер политического режима, но и духовный климат в стране на много лет вперед. А за последствия удивительным образом отвечает даже молодое поколение русских студентов, которые сегодня учатся в Праге. По опросу, проведенному агентством по исследованию общественного мнения STEM, большинство чехов считает, что даже, спустя 42 года, нельзя простить России тогдашнюю оккупацию. Такого мнения придерживается 64 % опрошенных, противоположного мнения – 36 %.

«Да, такое не забывается…» - с таких слов началась беседа двух журналистов, Леонида Шинкарева и Елены Филипович. В этом двойном интервью они рассказывают, что происходило в жизни и судьбе каждого из них в дни августовской трагедии 1968 года.

- Леонид Иосифович, вы написали книгу о событиях 68-го года в Чехословакии. Какие мотивы были для этого?

- Для меня 68-й год незабываем. Он, можно сказать, явился в моей жизни фактором постоянного неспокойствия, стыда и вместе с тем поиска истинных причин тех событий и правды. Эту книгу я писал более двадцати лет. Работал в архивах Праги и Москвы, проанализировал сотни документов, относящихся к этим событиям. Мне хотелось докопаться до истины, понять: почему все так получилось. Почему наши соотечественники, то есть советские, оккупировали эту страну, введя под видом братской помощи, танки и другую тяжелую технику. Мне удалось побеседовать почти со всеми деятелями Пражской весны: Дубчеком, Черником, Млынаржем, а также и с генералами и многими солдатами и офицерами Советской армии и ведущими деятелями бывшего политбюро КПСС, в частности поверенным по делам Чехословакии Мазуровым. Встречался и с главным организатором пропагандистской работы в Чехословакии и создателем насквозь лживой и поэтому провальной так называемой «Белой книги», а затем ближайшим соратником Горбачева Юрием Яковлевым. Все это были, по сути, неплохие люди, то есть не какие-то злые фанаты или изверги. Но тогда почему было содеяно столько зла?

- И это коснулось вас лично?

- Да, можно сказать, и лично. Наши танками проехали по судьбам моих лучших друзей. По моей с ними дружбе. А началось все в 1964 году, когда я в качестве собкора «Известий» был в городе Иркутске, куда приехали на своих «Татрах» известные уже тогда путешественники Зикмунд и Ганзелка. Мы познакомились и подружились. Тогда в Сибири их очень тепло принимали, их любили и почитали как представителей дружественной Чехословакии. По ним, дружелюбным и открытым, сибиряки судили о современных чехах. С ними я пробыл почти два года... Изъездили всю Сибирь. Уехали к себе домой они в 1967 году, собираясь вскоре вернуться… Однако. Этому не суждено было сбыться: начались известные события 1968 года. А еще до введения на территорию Чехословакии союзных войск, Зикмунда и Ганзелку, написавших правдивые заметки о Сибири, (при этом не для печати) объявили злостными клеветниками на советскую действительность и вообще врагами русского народа и пособниками американского империализма. Замечу при этом, что правдиво написать о Сибири, изложив свои критические замечания в спецотчете, их попросил сам тогдашний генсек Леонид Ильич, пообещав свое личное участие в ликвидации недостатков. К этому, однако, не дошло: справедливые критические замечания путешественников посчитали клеветой на советскую действительность. Об этом стали трубить все советские газеты. И тогда все кто их так близко (как я) не знали, все отвернулись. Ну а я был обескуражен. Этим измышлениям нашей печати не верил, не мог верить. Я старался докопаться до правды. О том, как это было, написано в этой моей книге. Повторяю, кроме данных архивов, я взял почти 200 интервью.

- Леонид Иосифович, а как чехи сегодня относятся к русским в Праге?

- И у меня создалось впечатление, что процесс этот – восстановление добрых отношений – развивается, хоть и медленно, в позитивную сторону. Худо будет, если из наших власть имущих никто не сделает для себя должных выводов на будущее. Я имею в виду, например, события в Грузии. Однако в целом общество в Чехии, как мне показалось, расколото, как, впрочем, и у нас в России. И это – нормально. Важно, чтобы за инакомыслие никого бы не преследовали и не наказывали. У нас сейчас другая беда: говори и пиши, что хочешь – твое право. А у чиновника есть право не читать написанного тобой. Так что пишешь, публикуешь, но как об стенку горох… Кажется, в Чехии такого нет? Кстати сказать, меня приятно поразила организация «Русская традиция». Вот кто действительно способствует восстановлению былых добрых отношений чехов с русскими, причем не на словах, а конкретными делами. Уход за русскими могилами на Ольшанском кладбище - это очень трогательно и благородно. И патриотично. И еще, большое впечатление произвел на меня Детский театр Красный сарафан. Думаю, что если бы этот театр выступал в Москве, то успех был бы непременно.

- А как вы оцениваете потенциал прессы на русском языке в Чехии?

- Журнал «Артек» мне понравился. Конечно же, я восхищен гражданским мужеством редактора журнала «Русское слово» Анны Хлебиной, ее принципиальностью. Меня буквально поразил тот факт, что деньги на издание журналов русской диаспоры идут из чешской казны. Мне трудно себе представить, чтобы подобное могло происходить в России, чтобы официально поддерживали, скажем, грузинскую или молдавскую диаспоры, то есть выделяли бы средства на издания их журналов. На самом же деле это говорит не только о благородстве и мудрости чехов, но и об их дальновидности. Эти журналы не только усиливают диаспору, но и питают взаимные симпатии русских и чехов. Будучи в Праге, я не раз слышал уважительные отзывы в адрес этого журнала со стороны чешской интеллигенции.

Мне не всегда понятна позиция посольств. Общая их черта, а я много бывал за рубежом, - подозрительность относительно своих земляков. Извечная боязнь Москвы: как бы чего не вышло… Я очень рад, что русскую диаспору в Праге ведут такие люди, как Игорь Золотарев, Анна Хлебина. А стояли бы на цыпочках перед посольством, потеряли бы доверие собственной диаспоры. Итак, позвольте вам задать вопрос:

- Мне бы хотелось знать, Елена Григорьевна, как восприняли наше, точнее, советское вторжение русские? В частности, вы?

- Ну, я, наверное, нетипичная, ведь замужем за чехом, и у нас в России обо мне говорили «чешка». В начале 60-х работали в Чехии в совхозе, а в 1968 году мы с мужем были в подмосковных Дубровицах в аспирантуре Всесоюзного института животноводства. Сразу же, как это случилось, нас стали поздравлять с «братской помощью». Помню, приходили в гости, мужчины приносили моему мужу выпить и закусить «на радостях». Но мы все годы выписывали Rudé právo и были в курсе событий. А люди, друзья, видя, вместо радости, слезы на глазах у моего мужа, чувствовали себя неловко, извинялись, но все равно предлагали выпить за дружбу и за то, чтобы в Праге скорей бы все «устаканилось». Люди нам, чешской семье, сочувствовали. Помню даже квартиру дали вне очереди в Дубровицах, недели через две после августовских событий. Между прочим, решали партком с месткомом. Сейчас на бывших партийцев готовы повесить всех собак. А я помню, как член бывшего партбюро института животноводства, который тоже пришел нас поздравлять, сказал конфиденциально: это не вас они спасать поспешили, а себя. Свои корыта. А секретарь парткома Вера Александровна Крохина, кстати сказать, прошедшая в зенитных войсках всю войну, пригласила к себе домой слушать радиоприемник, который хорошо ловил чешское радио. Оно вещало прямо с улиц Праги: слышны были и выкрики людей, и лязг железа, и вой сирен скорой помощи... Так что мы в курсе были, что там происходило.

- А когда вернулись в Чехословакию, что-то изменилось в отношении к вам людей близких, бывших коллег и просто обывателей?

- Мы вернулись в 1970 году, бывшие мои доярочки, да и не только они встречали меня как родную. Я была почетным гостем всего села, верней поселка, Вратиславицэ над Нисой. И все говорили, что, радовались за меня, что я этой нашей оккупации не видела, мол мне бы такое пережить было бы еще намного труднее, чем им. Зато в Либерце, где жила свекровь, возле бывшего магазина «Русская книга» (теперь «Зарубежная литература»), меня вдруг обхватила пожилая, совершенно седая женщина и запричитала по-русски: «Это же я, Витикова! Не узнали? Помните, вы книги у нас покупали. О-о! Вы себе и представить не можете, что мы, русские здесь пережили. Пришли… Пришли наши. И внуки мои встречать побежали. А люди перестали с нами здороваться, предателями называли. Колаборантами. Да, чехи все, даже те, кто к нам русским хорошо относился, считают этот ввод войск оккупацией. Да и мы, русские, так считаем. Да, русские себя показали: оккупанты, азиаты! И как же нашим-то не доходит, тем, которые войска послали? Дружбу нашу танками истоптали. У меня русская мама и чех отец. Для нас это такая трагедия! Танками прямо по нашим душам».

«Здесь в Либерце городскую ратушу ремонтировали - рассказывала пани Витикова. – А когда мимо ратуши по площади танки шли, с лесов доска упала. Прямо на танк. И тогда наши пальнули из автомата по людям. Восемь человек уложили. Мальчишек лет по пятнадцати. Они залезли на ратушу, чтобы танки смотреть. Им же интересно. Попадали оттуда прямо на мостовую. Все замертво. Такое разве можно простить? Стреляли солдатики наши. Тоже еще мальчишки. Бледные, как смерть. Потом плакали. Им самим не верилось, что натворили. Им же сказали, что спасать идут своих братьев славян… От империализма. А что здесь творилось в 1969 году после хоккейного матча! Чехи тогда выиграли. На улицы вышли толпы людей, машины… Орали, верещали, бибикали. Нашу витрину «Магазин русской книги», разбили всю палками и книжки, что были выставлены – в клочья. Страшно было… Чехи, знакомые мне говорили: «Мы вашу оккупацию вовек не забудем!». И это мне, наполовину чешке, наполовину русской...»

Не раз и не два сводила нас, чехов и русских, и разводила история. Но… «В Гражданскую войну русских и чехов хоронили вместе. Рядом. В Иркутске, в Новосибирске, под Свердловском, под Челябинском. В одних могилах». Эти слова из книги Леонида Шинкарева нам приходится осознавать вновь и вновь.

Книгу Леонида Шинкарева «Я это все почти забыл» о событиях в Чехословакии в 1968 году на чешском языке вы можете приобрести в редакции.