Братья Лингарт

Каждый из них — профессионал в своем деле. Когда начинают говорить о работе, у обоих загораются глаза, рассказывают увлеченно, живо. Оба признаются в том, что любят свою работу, готовы отдавать делу столько времени, сколько потребуется, не признают работу «от звонка до звонка». Несмотря на явные отличия, братья очень близкий.

Роман: Мне иногда кажется, что мой брат с луны свалился, но потом задумаешься… просто другой человек. Я знаю, что если что-то понадобится, я всегда могу на него положиться. Где бы он ни был — придет. Нельзя сказать, что у кого-то из нас больше или меньше наблюдений о жизни. Они у нас разные. Если я чего-то не знаю, не умею, мне нужен совет. Что лучше? Идти, искать чужого человека или получить поддержку в своей семье? Когда брат совершенно другой, это означает: что-то, чего не могу сделать я, может он.
Стас: Друзей лучше выбирать из числа людей, с которым у тебя много общего. Но в семье, когда мы все разные — это здорово. Жаль, мы редко общаемся, времени нет. Я сейчас очень занят. Уроки, работы очень много.

— Ребята, а какая машина нужна молодому человеку?

Роман: Не знаю. Все говорят, машина должна быть маленькая. У меня всегда машины были большими. Самая надежная, на мой взгляд, «Ауди». У меня была «Ауди», я с ней попал в аварию, перевернулся на крышу при скорости 100 км/ч и оттуда я вылез сам… Я считаю, второй такой в мире нет.
Стас: В принципе, общественный транспорт работает совсем неплохо. Можно им с успехом пользоваться.
Роман: У меня от дома до работы пешком — двенадцать минут. Так нет: я утром иду к машине, завожу ее, жду, пока прогреется и на ней еду на работу. Все вместе — минут двадцать.

— А у тебя, Стас, права есть?

Стас: Права есть, но брат сказал: мне машину нельзя. Моим средством передвижения как был, так и остается велосипед.
Роман: Нет, ну он просто человек, которому не дано следить за машиной. Когда Стас за рулем, я всегда знаю, что он доедет туда, куда надо и без приключений. Только я не уверен, что его машина в состоянии туда доехать. У него что-то стучит, я ему об этом говорю, а он: «Да, знаю, уже полгода стучит…». Еще я не могу понять: мой брат, который не чувствует музыкальный ритм — ну, не дано — танцует просто великолепно. Я не понимаю, как это можно совместить.
Стас: Девяносто процентов ученых имеют какое-то хобби, никак не связанное с наукой. У меня — бальные танцы. Это такая сложная вещь. Если не знать технику, хорошо танцевать не будешь. Как-то случайно получилось. Подруга однажды пришла и говорит: «У меня на следующей неделе выпускной бал, не хочешь прийти?». Я отвечаю: «Приду, но танцевать я не умею». Она мне показала, и я понял, что это интересно. Потом пошел на курсы, прошел на второй танцевальный уровень и занялся бальным танцами всерьез.

— А как профессию выбирали?

Роман: Что касается брата, роль отца в его выборе — несомненна. А мне, когда я заявил дома, что буду электромехаником, он сказал: «Хорошо, это твое решение, если хочешь быть электромехаником — будь им, но будь лучшим». У меня получилось. На состязаниях «Автомеханик-Юниор» в международном первенстве я был на втором месте. Из восьми государств.
Стас: Мне математика всегда нравилась. Потом — физика, химия. Это еще папины корни: папа у нас — физик. Но позже я физику разлюбил — из-за преподавателя. К тому же, она читалась в полвосьмого утра. Мы приходили и спали прямо на стульях. Еще языки всегда интересовали.
Роман: Папа у нас — и ученый-физик, и руками работать умеет. А у нас вот разделилось напополам. Мне тоже математика нравилась, а потом, когда решил стать автомехаником — специализированные предметы. Я техникой с детства увлекаюсь. Когда родители покупали конструкторы, там были планы, что и как надо строить. Но то, что было нарисовано, мне не нравилось, я выдумывал свое что-то. С того времени и увлечение машинами.

— А образование сейчас престижно? Как, на Ваш взгляд, оно в ЧР качественное?

Роман: Специальное образование здесь неплохое. Например, сейчас в США чешских автомехаников берут автоматически. Потому что там, чтобы стать автомехаником, учатся год. Здесь — минимум три года. За год ничему научиться нельзя. А вот школьное — слабее. Я уехал в пятом классе, здесь года три после московской школы вообще не учил математику.
Стас: Нет, в гимназиях и университетах обучение хорошее, на высоком уровне. Но государство сейчас науке абсолютно не помогает. Моя профессия престижна, она ценится, но…в науке сегодня ситуация тяжелая. Если человек хочет нормально жить, иметь семью, купить квартиру, с такими зарплатами, как сейчас, это не реально.
Роман: Не понимаю, как может быть так, что ученый, который окончил Университет, получает зарплату меньше, чем автомеханик.

— Нужно ли уезжать в Западную Европу, или в Чехии экономика пойдет в гору? От кого это зависит?

Роман: У нас в автосервисе иногда бывает так: четыре часа дня, машина полуразобрана, владелец ждет… а автомеханики говорят: «Все, четыре часа, я пошел домой». Это не подход к делу. Я бы им посоветовал съездить куда-нибудь за границу, посмотреть, как работают там. У чехов нет такой черты характера, как стремление быть лучшим. Мне кажется, Чехии будет сложно вставать на ноги и равняться, к примеру, с Германией. Чтобы экономическое положение улучшилось, нужно многое менять. И в отношении к работе, и в политике. Не понимаю, зачем политикам такие высокие зарплаты? Они не думают об остальных. В итоге, мы получим расслоение. Не будет среднего уровня. А это убьет всю экономику. Чехии нужно не смотреть на другие страны, а начать думать своей головой. Сейчас многие, кто не боится, уезжают из Чехии.
Стас: Это такая чешская черта. Все привыкли, особенно старшее поколение, работать с семи до трех. Например, надо сделать эксперимент, который закончится не в три, а в полчетвертого, так вот, они его не начнут, потому, что в три надо уйти. А задержаться на полчаса, доделать — нет. В три им надо уйти. Все. Молодое поколение, правда, думает иначе. У нас много молодых на работе, они уже начинают осознавать, что работать надо. Но уезжать тяжело. На новом месте придется снова на ноги вставать.

— У вас откуда такая «русская» фамилия — Лингарт?

Роман: Нашему деду в сорок первом или сорок втором году пришлось эмигрировать из Чехословакии. Насколько мы знаем, он отсюда уехал в Италию, потом в Казахстан, там познакомился с бабушкой и там же родился отец. То есть практически наши корни здесь, в Чехии.
Стас: Мы переехали в Чехию в 1991 году. Отец сотрудничал с какой-то фирмой, а мы были летом всей семьей, отдыхали.
Роман: В России в это время случился путч. Отец принял решение вернуться туда, собрать вещи и уехать. Навсегда. Мне тогда было девять лет, а Стасу — одиннадцать.
Стас: В Москве были друзья, естественно, а здесь я никого не знал. Но мы тогда были только дети, которые ничего не решают. Было ощущение чего-то нового, незнакомого, интересного.
Роман: Конечно, девять лет — не одиннадцать, я еще ничего не осознавал, но ощущения были близкие. Была пара друзей, с которыми было тяжело прощаться, но… что поделать. Хотя, если посмотреть назад и вспомнить, какая ситуацию была тогда в России, решение родителей понятно. Мы с девушкой сейчас собираемся на две недели съездить посмотреть Москву. Последний раз там были в 1993 году, а сейчас — просто соскучились. Скажем так, я соскучился, брат — не знаю. Вернуться сейчас в Россию, наверное, сложнее, чем когда-то уехать. Сейчас есть Россия и Москва. Москва — это фактически отдельное государство. Я не уверен, что я смог бы там начать что-то делать. И менталитет людей там уже другой.

— Кем вы себя больше ощущаете? Русскими или чехами?

Стас: Я себя считаю больше чехом. Вернее, европейцем. В прошлом году была конференция в Казахстане, там было очень много народу из России. На банкете на международном ужине я все-таки окончательно понял, я — чех.
Роман: У меня ровно — пятьдесят на пятьдесят. Иногда я себя считаю чехом, а иногда так на себя посмотрю со стороны, думаю: «Ну, ты — русский». Правда, если так задуматься, то я, наверное, больше все-таки русский, чем чех. Потому, что я иногда смотрю, как себя чехи ведут, их мышление мне подчас непонятно.

— Как молодому человеку разобраться в себе и людях? Как продвинуться в обществе?

Роман: Я с первого момента человеку доверяю. В этом я — в отца. Но разобраться в людях очень сложно. Мне кажется, сегодня, кроме как семье, никому нельзя доверять стопроцентно. В любой момент может случиться что угодно. Только время покажет, что за человек перед тобой.
Стас: Сейчас во мне что-то поменялось. Вообще, по характеру я мягкий и добрый человек, и было несколько случаев, когда этим воспользовались. Теперь, пока я человека не знаю, я воспринимаю его как соперника.
Роман: На мой взгляд, чтобы продвинуться в обществе, человек, в первую очередь, должен быть честным и стремиться достичь своей цели. Но, опять же, не за любую цену. Надо оглядываться по сторонам, чтобы своими действиями не повредить окружающим.
Стас: Сотрудничать с людьми важно. Не знаю, может ли человек чего-то добиться один — все-таки какая-то помощь ему нужна. Абсолютно согласен насчет честности и стремления к цели. Если человек ни к чему не стремится — он ничего не добьется.
Роман: Наш отец говорит, что даже если кто-то решил чистить унитазы, он должен стремиться делать это лучше других. Когда я окончил школу, я устроился в один автосервис, и когда, получив первую зарплату, разговаривал с одноклассниками, они мне сказали, что я получаю золотые деньги. Это было за счет того, что у меня был диплом с состязаний. Так получилось, что с помощью своей школы я попал на состязания «Автомеханик-Юниор».
Стас: Я первую зарплату получил лет в восемнадцать-девятнадцать. Я помогал папе на фирме с кристаллами, там надо было установку чистить, разбирать. Конечно, мне стало интересно, как растут кристаллы. Предполагалось, что в будущем я буду этим заниматься. Когда получил первые деньги — испытал радость, могу себе что-то купить. Сейчас уже к деньгам другое, более рациональное, отношение.
Роман: Я могу вспомнить не тот день, когда мне дали зарплату, а следующий, когда зарплаты уже не было. Сейчас начинаю деньги считать. Живу отдельно от родителей, дочка растет, надо думать о том, чтобы вовремя за все платить.

— А сейчас у вас есть какие-то семейные праздники, когда все собираются?

Роман: У нас всегда дружная семья была. Постоянно были какие-то празднования, кто-то приезжал. Были великолепные застолья. Правда, кто за столом сидел — этого мы не помним.
Стас: А сейчас мама может позвонить: «Приходите все на ужин» — Ромка со своей девушкой придут.
Роман: Потому, что мать иногда наготовит, а потом поймет, что много. Собираемся на дни рождения, Новый год. Иногда по выходным. Бывает, все вместе за город едем гулять. Несмотря на то, что теперь у каждого своя жизнь, семья осталась.

— А какие планы на будущее?

Роман: Я собираюсь в сентябре пойти на юрфак. Мне кажется, это интересно.
Стас: Я сейчас дописываю свою кандидатскую диссертацию, после защиты буду решать вопрос о работе. Мне бы хотелось там остаться. И работа интересная, и коллектив прекрасный. Если не договоримся, придется что-то искать.

Каждый из них — профессионал в своем деле. У них есть молодость, стремление достичь своих целей и, что самое главное, поддержка семьи. Огромное отличие братьев друг от друга — это не бездонная пропасть непонимания, а лишь возможность познать мир с двух сторон. Возможность для каждого идти своей дорогой и когда-нибудь, встретившись на противоположном конце Земли, несмотря на всю разницу, гордо сказать: «Это мой брат».