История случайностей

— Михаил, расскажи, как давно ты стал заниматься фотографией?

— Фотографией я увлекся лет 15 назад. В начале больше интересовали технические моменты: хотелось добиться четкости изображения, качества и, конечно, стать звездой. Первый фотоаппарат у меня был папин «Зенит-3м», который я пытался усовершенствовать, и, к сожалению, это закончилось поисками такого же фотоаппарата в комиссионном магазине. На тот момент я не знал, что эта техника настолько сложна, я просто хотел смазать шторки. Потом начались поиски разных камер, коллекционирование. Появился интерес к большому формату. Мне всегда нравилась черно-белая фотография, так как в любом творчестве нужен момент недосказанности. Я считаю, что чем меньше дано средств самовыражения, тем лучше получается. Потому что когда под рукой огромная палитра и ты не можешь найти свой определенный оттенок, то очень сложно создать что-то действительно выразительное. Например, серию про заброшенные сады я снимал на старую засвеченную пленку, проявлял ее в ужасных дырявых бачках…

— Обычно люди стремятся купить более совершенную технику, более новую и современную. Ты пошел по обратному пути. С чем это связано?

— Как я уже говорил, я всегда стремился к идеальному изображению. Пройдя какой-то этап, я понял, что для меня техническая идеальность негатива совсем не обязательна. Мне гораздо более важны моменты случайностей, которые как соавторы возникают в процессе съемки — царапины, засвеченности пленки, все то, что с технической точки зрения делает фотографию не идеальной. Но с моей точки зрения они становятся идеальными в тот момент, когда я нахожу тот самый снимок, который соответствует моему ощущению от места или предмета. Это как постоянный поиск близких тебе по духу вещей. Мне нужны оттенки, части эмоций, которые, в конце концов, я смогу найти в этом произведении.

— Как появилась фотоистория про заброшенные парки?

— Я очень люблю истории, вещи, места, которые могут о чем-то рассказать. Постройки и предметы, которые создал человек, имеют свойство стариться. И находясь среди них, смотря на них, беря их в руки, мы можем увидеть, что время не стоит на месте, что оно идет. Мы видим, что оно задело эту вещь, что-то отбило, поцарапало… Именно эта патина очень ценна для меня, поэтому я скорее остановлюсь и посмотрю на старое здание, чем буду любоваться отреставрированным фасадом. Свою первую серьезную работу «Царское село» я снимал в течение лета в городе Пушкин под Петербургом. За нее впоследствии я получил Президентскую стипендию. Эти фотографии выставлялись в Петербурге, Каунасе, а также находятся в собрании музея «Царскосельская коллекция». Кроме того, я полгода снимал для рубрики «Усадьбы», журнала «Адреса Петербурга». В Петербурге большинство старинных усадеб заброшены. Именно они обладают редким свойством передачи истории и пробуждения фантазии, а это очень поэтично и сказочно.

— Ты любишь сказки?

— Да, я люблю сказки, люблю истории. Мне очень нравятся Павич, Маркес. Они вроде бы пишут о реальных вещах, но в тоже время у них в книгах происходят совершенно необычные события. Примерно такие же истории я пытаюсь увидеть в тех местах, которые снимаю. Я хочу, чтобы у людей, которые смотрят на мои фотографии, была возможность придумать свою историю, почувствовать себя в этом месте, представить себя там. В фотографии я стараюсь оставаться на грани реальности и той сказки, которую хотел рассказать зрителю.

— Ты может как-то охарактеризовать свое творчество?

— Я вообще не считаю себя фотографом либо дизайнером. Я, скорее, художник или просто творческий человек, и совершенно не важно, чем я занимаюсь. Будь это музыка, фотоаппарат или то, что называется дизайном. Главное — это инструмент, коробочки. Одна коробочка с дырочкой и с пленкой, другая коробочка с мышкой, третья с карандашами. А дальше все зависит только от меня. Я люблю квадрат, он очень уравновешенный для меня. Мне нравится ч/б, случайности и режимное время, время после заката. Но главное, чтобы была история, чтобы в кадре что-то происходило.

— Почему ты выбрал именно Чехию?

— Моя любовь к Чехии пришла из детства. Банально — чехословацкий Луна-парк и жвачка «Педро», а также два прекрасных фотоальбома 60—70 годов архитектуры и природы Праги, которые привезла моя тетушка из Чехословакии. Эти вещи произвели на меня неизгладимое впечатление. Я переехал сюда из Санкт-Петербурга два года назад. Мне нравится, что чехи живут для себя. Можно назвать это simple living — жизнь в семье, для семьи. Они любят место, в котором живут. Стараются обустроить свой город, свой сад, свой дом. Заботясь о себе, они заботятся и обо всем пространстве вокруг себя. Мне нравится, что буквально каждый дом в центре, парк или памятник может рассказать очень много интересного, в этих местах хранятся целые тома историй.

— В Праге у тебя большую часть времени занимает дизайн. Расскажи об этом подробнее.

— На самом деле, здесь я занимаюсь очень разными вещами. В начале я работал вместе с моим коллегой Вадимом Кибардиным. Мы делали реквизит к фильму «Мишень» по сценарию Сорокина, который уже скоро выйдет в прокат. Я выполнял техническую часть, а Вадим был «мозгом» проекта. После этого я занимался графикой, сайтами, но самой интересной для меня стала работа по проекту Музея чешского граната, в котором я сделал все — от фирменного стиля до витрин. Это был очень сложный, но интересный проект.
Где-то год назад я познакомился с Наталией Нестеровой, руководителем студии Nestel, которая занимается архитектурными и интерьерными проектами. И вот уже год мы работаем вместе. Мне нравится задавать стиль проекту, а также мне интересны детали. Сейчас я увлекся освещением, светильниками. У меня есть очень много проектов в области дизайна и фотографии, которые я начал и мне нужно их закончить. Постоянно появляются идеи. Хочется идти дальше, искать и рассказывать новые сказки.