Конец золотого века русской эмиграции

В еще ликующей, освобожденной Праге, буквально на следующий день после прихода Советской Армии, начала разворачиваться другая трагедия, коснувшаяся десятков тысяч чехословацких граждан, но в первую очередь — бывших граждан Российской империи, которых нелегкая эмигрантская судьба привела после революции и Гражданской войны в Чехословакию.
Маленькая страна, находящаяся в центре Европы, во главе с безупречным моральным и политическим лидером президентом Т. Г. Масариком и премьер-министром К. Крамаржем, женатым на выдающейся русской женщине Надежде Николаевне Хлудовой-Абрикосовой из старинного московского купеческого рода (они оба покоятся в усыпальнице Ольшанской церкви), в 1920 году протянула руку помощи беженцам из попранной большевиками России. Они нашли здесь не только убежище, но обрели и вторую Родину.
Прага, наравне с Парижем, Белградом и Берлином, стала крупным центром так называемой первой волны «белой» эмиграции. И если в Париже преобладала более обеспеченная «белая кость», то Прага стала, как ее тогда называли, «русским Оксфордом». Масса инженеров, врачей, агрономов, ученых, многие военные, не только нашли себе здесь применение, кров и кусок хлеба, но во многом способствовали развитию чехословацкой науки, промышленности, сельского хозяйства, военного дела.
В Моравской Тржебове была открыта Русская гимназия (где учился мой отец), впоследствии переведенная в Прагу, на Панкрац (где уже учился я). Так же открылись три полноценных высших учебных заведения. Русские, а под этим собирательным названием я имею в виду всех выходцев из Российской империи, постепенно врастали в чехословацкую повседневную жизнь. Когда же стало ясно, что в обозримом будущем нет возврата на Родину, то многие стали приобретать чехословацкое гражданство, появились смешанные браки и дети от них. К ним и относится автор этих строк. В общем, жизнь русской диаспоры начала стабилизироваться, каждый находил свою нишу в чехословацком обществе.
«Золотой век» русской эмиграции однако, был не долог. Германская оккупация Чехословакии и последовавшая за ней Вторая мировая война опять принесли страдания русским эмигрантам. Хотя для симпатий к власти «советов» не было в этой среде оснований, большинство не желало победы Вермахту, более того, многие стали активными участниками Сопротивления. Русские радовались победам Советской армии, но по мере ее приближения к Чехословакии стали испытывать определенные опасения за свою судьбу. Ведь в глазах «советов» все они были и оставались врагами. Что успокаивало, так это то, что большинство были уже чехословацкими гражданами, да и с момента окончания Гражданской войны уже прошло много времени.
Последующие события показали, что это было трагическое и роковое заблуждение. О событиях сопровождавших окончание войны и приход Советской Армии, я попытаюсь рассказать на примере Праги и нашей семьи, ибо это пример типичный для всей Чехословакии мая 1945 года.
Мой двоюродный дед (брат бабушки), генерал Сергей Николаевич Войцеховский, в период гражданской войны очень активно воевал против «красных». Командовал как русскими воинскими частями, так и частями чехословацких легионеров. После проигранной Гражданской войны и эвакуации остатков белых войск в Турцию, был приглашен Т. Г. Масариком в Чехословакию, где продолжил свою военную карьеру (естественно, получив чехословацкое гражданство) и, будучи, по признанию чехословацких военных авторитетов, незаурядным военачальником, дослужился до звания генерала армии, и в предвоенной Чехословакии занимал третий по значимости военный пост.
После захвата немцами Чехословакии ушел в отставку и всю оккупацию вплоть до 1945 года, прожил тихой жизнью пенсионера, правда под наблюдением Гестапо и, по-видимому, секретных агентов НКВД, которых в Праге к концу войны было более чем достаточно. Имея, как мне рассказывала бабушка, дурные предчувствия от прихода Советской Армии, он в 1944 году переправил ее с нашей семьей в Словакию, которая в то время была самостоятельным государством и где мы успешно до поры до времени скрывались от «освободителей» по разным маленьким селам.
Для лучшего понимания последующих событий, трагических для русских эмигрантов (но и для многих коренных жителей), нужно сказать, что одновременно с армейскими, т.е. боевыми частями, на территорию Чехословакии пришли специальные органы советской безопасности, в том числе и пресловутый СМЕРШ (смерть шпионам), которые начали арестовывать некоторые группы местных жителей и, в первую очередь, бывших русских эмигрантов (ныне уже чехословацких граждан), членов их семей, чешских жен или мужей, родившихся уже здесь детей и даже ничем не скомпрометировавших себя чехов и словаков. А принцип отбора жертв был прост — изоляции или уничтожению подлежала, в первую очередь, интеллигенция, ибо для тоталитарных режимов опасны думающие люди. Начался период арестов. Ликование по поводу Победы быстро сменилось чувством страха, особенно в среде русской эмиграции, живущей по законам маленького провинциального городка, где все прекрасно знают друг друга. Поползли страшные известия.
Аресты среди русских начались уже вечером 9 мая, но особенно зловещим днем стало 12 мая 1945 года. «Смершевцы», имея на руках списки фамилий с указанием точных адресов (от кого?) ринулись арестовывать, как гончие на добычу. Часть арестованных без суда и следствия была тайно казнена в местах, еще не остывших после бегства Гестапо, а большая часть была интернирована в сборных лагерях и тюрьмах, а затем переправлена в СССР. Как вспоминал современник тех событий, «чехи боятся чекистов больше, чем в свое время Гестапо». В этот же день был арестован и мой двоюродный дед — генерал армии Сергей Николаевич Войцеховский. Уже в конце мая он был доставлен в Бутырскую тюрьму в Москве. Получил от Особого совещания (внесудебный орган) десять лет лагерей особого режима и после долгих лет нравственных и физических страданий скончался в Озерлаге, в Сибири в 1954году. И лишь несколько лет тому назад министр иностранных дел РФ Лавров официально признал факт ареста и незаконного вывоза из Праги генерала Войцеховского и передал Чешскому правительству ряд документов, связанных с этим делом.
О последних мучительных днях жизни и смерти деда мне сообщил в свое время еще один мой родственник — Дмитрий Сергеевич Нестеров (похоронен на Ольшанском кладбище). Он был арестован по недоразумению. На свое несчастье, он оказался однофамильцем другого Нестерова, которого разыскивал СМЕРШ. Не найдя нужного, наверное, для отчетности, схватили бедного Дмитрия Сергеевича и тоже упекли на 10 лет.
Одним махом, подчеркиваю, незаконным образом, была совершена расправа над первой волной эмиграции. Как это стало допустимым? Конец войны оказался очередным смутным временем — у кого скопились камни за пазухой, использовали шанс для доносов и наушничества. Ценою за какие-то обиды или простую зависть, становились судьбы, и жизни ни в чем не повинных людей.
Лишь спустя десять лет после окончания войны небольшое количество уцелевших стали возвращаться в Чехословакию. Но и здесь для новых коммунистических властей они были людьми второго сорта, подозрительными, ненадежными.
Ежегодно 12 мая (в этом году 13 мая) на Ольшанском кладбище проходит траурный митинг и заупокойная панихида по жертвам СМЕРШа. Греет душу то, что уже не в первый раз свою дань памяти приезжают выразить самые видные представители общественной, политической, армейской и религиозной элиты страны во главе с президентом Чехии господином Вацлавом Клаусом.
Уже нет НКВД и СМЕРШа, нет коммунистического Советского Союза, нет и социалистической Чехословакии. Новая Россия совсем по-иному смотрит на эмигрантов первой волны и на нас, детей этих эмигрантов. Хоть боль в сердце от прошлых событий сохраняется, каждый раз, идя на Ольшанское кладбище, думаю о том, кого я встречу у памятной доски — тех, кто хочет, чтобы эта история никогда не повторилась. Поэтому начало мая для многих — это не только праздник, но и время раздумий.

Фото: Владимир Криницкий