От злого места к райскому садику

Так, например, станция метро Letňany превратилась в Summer Town («Летний городок»), Invalidovna — в Crippledorm («Общежитие для инвалидов»), а Dejvická — в Givemore Town (dej vice — «дай больше», звучит ещё смешнее, если знать, что современная Dejvická носила ранее имя Владимира Ильича).

Журнал Reflex пришёл в восторг от талантливого мальчика, написав: «Благодаря своему умению играть словами, он мог бы конкурировать с Джоан Роулинг. Этот парень хорошо кончит!». Пока о нём известно, что он работал строителем в Атланте, барменом в Бостоне, массажистом в Эдинбурге, переводчиком в Брно и, наконец, менеджером в Праге.
Такие названия, как Strašnická или Hrdlořezy, для русских переводить не надо — и так понятно, что затемно там ходить не стоит. А вот почему «Зличин» оборотился в Evil Spot («Злое место»)?.. Оказывается, не будучи уверен в этимологии слова, пан Беранек обыграл его как Zlý čin, то есть «преступление». Исследователь связывает это название с тем, что когда-то в этом районе были торговые места, которые изобиловали спекулянтами и ворами. Stodůlky — «Скотный двор» или «Сараи», Jinonice — «Другая деревня». Название Radlická можно приблизительно перевести как «Лемехово» (Ploughshare Vallage), а Kačerov — как «Уточная».
Некоторые названия понятны и без пояснений: Můstek — «Мостик» (когда-то таких мостиков, которые отделяли старогородские укрепления от нового города, было целых 13), Rajská zahrada — «Райский садик». К примеру, Smíchovské nádraží Беранек перевёл как Laughing-place Station («Вокзал, где смеются»), потому как smích — это ведь не что иное, как «смех». Однако в действительности название вокзалу дало слово smíchaný («смешанный»). Эта территория раньше находилась за пределами городских стен, и здесь могли жить люди, исповедующие самые разные религии, тогда как в Старом и Новом городах проживали лишь люди определённого вероисповедания. Таким образом, «Смиховский вокзал» — это что-то вроде вавилонского столпотворения, Mixington.
«Изначально Kobylisy назывались Kobolisy — рассказывает Беранек. — Раньше там давили вино в так называемых кобах, лачужках. Название Ládví происходит от корня ledviny («почки»). Всё просто — холм, доминирующий в районе, кому-то напомнил форму почки. Budějovice — однокоренное слово с Budivoje («те, кто подбадривают войско»), а Holešovice произошло от «голых людей», «голи», там находился бедный район.
Играть с названиями можно бесконечно долго. Как, например, объяснить тот факт, что название станции метро Háje («гай», «дубрава») в просторечье связано с выражением jdi do háje, которое отсылает к сложной чешской конструкции, схожей с нашей «на хутор бабочек ловить», и станция была названа так лишь в 1990 году, а перед этим называлась «Станция космонавтов». Совпадение?
В любом случае, современные названия пражского метро куда интереснее скучных «Готвальда» (ныне «Вышеград») или «Московской» (ныне «Андел»), как они назывались до 1990 года в соответствии с господствующей политикой. А если перевести ещё и простонародные наименования, при которых станция имени И. П. Павлова превращается в «Ипак», а потом и в «Слинтак» (от слова «слюнявить» — так добрым словом поминают слюнявых собачек Павлова), то карта получается ещё интереснее. В английской редакции эта станция названа Dogdrool, то есть «Собачьи слюни».

Чтобы составить английский вариант карты, Агнус Беранек («Агнец Барашек») потратил всего четыре часа, а фурор, произведённый в социальных сетях, превзошёл все ожидания (хотя сама идея дословного перевода названий населённых пунктов не нова). Он вдохновился переводом на английский карты берлинского метро, и удивляется, что до него никому не пришло в голову создать пражскую карту.
Странно, что никому ещё не пришло в голову переводить фамилии чешских политиков, они ведь красноречивее, чем у Чехова или Фонвизина. Куда там нашим Молчалиным и Цыфиркиным…

Катерина Прокофьева